"Песня заснеженных склонов" Сто тысяч песен Миларепы

После посещения Снежной Горы Лаши Миларепа еще больше прославился как покоритель зловредных демонов и духов. Все люди деревни Нья Нон принялись посещать его – желая кто услужить, а кто сделать подношение. Среди них была женщина по имени Вурмо, которая с глубокой неколебимой верой искала поучении Дхармы.

У нее был юный сын по имени Джоупува, и она решила предложить его Миларепе в качестве слуги, когда мальчик подрастет.

 

Миларепа был приглашен селянами побыть в Нья Нон Цар Ма, где его посетила щедрая последовательница Шиндормо. Джецюн пробыл некоторое время в деревне, но вскоре почувствовал, что сильно удручен привязанностью окружающих к мирскому. Не скрывая неудовлетворенности, он сказал селянам, что хочет вернуться на Снежную Гору Лаши. Селяне воскликнули:

 

– Почитаемый! Это ради самих себя, а не для блага других существ мы просим тебя остаться в нашей деревне на зиму и учить. Ты можешь победить демонов зла в любое время. Весной все будет готово для того, чтобы отправиться в путь.

 

Достопочтенный Дунба[i] Шаджагуна, священнослужитель, и Шиндормо были особенно искренни в своих увещеваниях:

 

– Зима на пороге – тебя встретят многие трудности и тяготы на снежной горе. Пожалуйста, отложи уход на более поздний срок.

 

Невзирая на их многократные мольбы, Миларепа твердо вознамерился идти. Он сказал:

 

– Я – сын династии Наропы. Я не боюсь тягот и бурь, что свирепствуют на снежной горе. Оставаться постоянно в деревне было бы для меня хуже смерти. И мой Учитель Марпа велел мне не отвлекаться на мирское и оставаться в одиночестве, следуя духовному пути.

 

Тогда жители деревни Цар Ма быстро приготовили для него припасы. Перед уходом он пообещал встретиться с теми, кто в течение зимы будет приходить за наставлениями по Дхарме. Дунба Шалжагуна, Шиндормо и еще четверо, монахи и миряне, сопровождали Джецюна, неся питье для прощального возлияния. Они пересекли холм и пришли на небольшое плато.

 

Взяв с собой муку, рис, кусок мяса и кусок масла, Миларепа отправился один в Великую Пещеру Покоренных Демонов, где намеревался расположиться.

 

На обратном пути, на дальней стороне горы, шестеро учеников попали в ужасную бурю – такую сильную, что невозможно было даже смотреть вперед. Ослепленные, они едва не сбились с пути. Им пришлось собрать все силы, чтобы выбраться, и в деревню они попали, только когда уже все жители легли спать.

 

Снег шел восемнадцать дней и ночей, и Дрин и Нья Нон оказались отрезанными друг от друга на шесть месяцев. Все ученики Миларепы пришли к выводу, что их Гуру, должно быть, погиб, и устроили ритуальную трапезу в его память.

 

Когда наступил месяц Сага (конец марта – начало апреля), ученики, взяв топоры и другие инструменты, пошли искать тело Миларепы. Будучи уже совсем близко к цели своей миссии, они остановились, чтобы хорошенько отдохнуть. На некотором расстоянии они увидели снежного леопарда, который не спеша, зевая и потягиваясь, взбирался на большую скалу. Они долго наблюдали за ним, пока он не скрылся. Теперь ученики были совершенно уверены в том, что не смогут найти тело Джецюна – они решили, что леопард убил и сожрал его. «Можно ли еще раздобыть хоть какие-нибудь остатки его одежды или волосы?» – переговаривались они. Одна только мысль об этом заставила их горестно возопить. Затем они заметили много человеческих следов рядом со следами леопарда. Впоследствии узкая тропа, на которой им явилось видение леопарда (или тигра), получила известность как «Тропа Тигра и Леопарда». Встретившись с этим фантомом леопарда, селяне были заворожены: «А не чары ли это Дэвы или духа?» В замешательстве, они приблизились к Пещере Покоренных Демонов и, услыхав пение Миларепы, спросили себя: «Может быть, проходящие охотники предложили еду Джецюну? Или он раздобыл какие-нибудь остатки добычи хищника, и так смог выжить?»

 

Когда они достигли пещеры, Миларепа пожурил их:

 

– Вы, неповоротливые, были на той стороне горы уже довольно давно. Почему вам потребовалось так много времени, чтоб дойти сюда? Еда уже давно готова и, должно быть, остыла. Поторопитесь, входите!

 

Ученики от радости не знали, что и делать – они то плакали, то весело плясали. Они кинулись к Джецюну и склонились перед ним. Миларепа сказал:

 

– Сейчас не время для обсуждений, сейчас время поесть.

 

Но сначала они все же долго приветствовали его поклонами и расспрашивали о здоровье. Затем окинули взглядом пещеру и увидели, что мука, которую они дали ему, еще не вся использована. Блюда из ячменя, риса и мяса стояли наготове. Дунба Шаджагуна воскликнул, обращаясь к Джецюну:

 

– Да, это время обеда у нас, но ведь ты наверняка знал, что мы придем.

 

– Когда я сидел на скале, я видел, как вы остановились на привал по ту сторону ущелья, – отвечал Миларепа.

 

– Мы видели там леопарда, – сказал Дунба Шаджагуна, – но мы не видели тебя. Где был ты в это время?

 

– Я был этот леопард, – отвечал Миларепа. – Для практика, который полностью освоил прану-ум[ii], суть четырех элементов находится под абсолютным контролем. Он может принять любую телесную форму, какую только выберет. Я показал вам мои чудесные возможности потому, что все вы – одаренные и зрелые ученики. Однако вы никогда никому не должны говорить об этом. Шиндормо сказала:

 

– Джецюн, кажется, что твое тело и лицо излучают еще больше здоровья, чем в прошлом году. Проходы по обе стороны горы были завалены снегом, и никто не мог сюда добраться, чтобы принести тебе пищу. Кормили ли тебя божества, или ты нашел какое-нибудь животное, убитое хищным зверем? В чем секрет?

 

Миларепа ответил:

 

– Большую часть времени я находился в состоянии Самадхи и, следовательно, не нуждался в еде. В дни праздников многие Дакини[iii] предлагали мне пищу со своих тантрических пиров. Время от времени я съедал немного – на кончике ложки – сухой муки, как, например, вчера и еще несколько дней назад. В конце месяца лошади мне привиделось, что все вы, мои ученики, окружили меня и так обильно потчуете и поите, что после этого я вовсе не чувствовал голода много дней. Кстати, чем вы занимались в конце месяца лошади?

 

Ученики вспомнили, что как раз в это время они устраивали ритуальное угощение в память о Джецюне, которого считали погибшим. Миларепа объяснил:

 

– Когда миряне делают благотворительные подношения, это, несомненно, полезно для их состояния Бардо[iv]. Однако все же лучше и несравнимо полезнее осознание Бардо здесь-и-сейчас[v].

 

Ученики стали горячо просить Миларепу спуститься в Нья Нон. Однако он отказался:

 

– Я в высшей степени наслаждаюсь тем, что я здесь, и мое Самадхи также улучшается. Я хочу остаться, так что возвращайтесь без меня!

 

На что ученики возразили:

 

– Если благородный Джецюн не спустится сейчас с нами, люди Нья Нона обвинят нас в том, что мы оставили тебя одного на пути к могиле. Мы станем объектом брани и проклятий.

 

Вурмо заплакала:

 

– Если ты не пойдешь, мы или силой отведем тебя вниз или усядемся здесь и будем ждать смерти.

 

Миларепа не мог противиться их мольбам и, вынужденный уступить, согласился пойти с ними. Затем ученики сказали:

 

– Может быть, Дакини не нуждаются в тебе, но ученики твоей Династии нуждаются точно. Разреши нам теперь показать Дакиням, как мы можем одолеть снег без снегоступов.

 

На следующее утро все вышли из пещеры и направились в Нья Нон. Шиндормо шла впереди, чтобы принести селянам добрую весть о том, что Джецюн все-таки жив и возвращается к ним.

 

Не дойдя до деревни Миларепа с учениками остановились на каменной площадке, образованной скалой, где земледельцы молотили пшеницу. Весть о его прибытии уже разнеслась. Мужчины и женщины, взрослые и дети, стар и млад потоком шли к Джецюну. Не сводя с него взоров, одни плакали от счастья и заключали его в объятия, другие, почтительно приветствовали его поклонами и справлялись о его благополучии. В ответ Миларепа, как был – в снегоступах, опершись подбородком на трость, запел:

 

 

 

Вы и я – ученики, ученицы и старый Миларепа,

 

Под колпаком этого неба благосклонного

 

Еще раз встретились перед тем,

 

как расстаться с нашими земными жизнями.

 

Я пою в ответ на ваши расспросы о моем благополучии.

 

Внимательно слушайте и вслушайтесь в мою песню!

 

В конце года тигра

 

И до начала года зайца,

 

На шестой день времени Ва Джал,

 

Сильное чувство отречения выросло во мне.

 

К отдаленной Снежной Горе Лаши

 

Пришел Миларепа, анахорет,

 

придерживающийся одиночества.

 

Кажется, земля и небо сговорились, и между ними

 

Ветер, рвущий кожу, был послан.

 

Хлынули потоки ливня, и вышли реки из берегов.

 

Четыре облака разметало по всем направлениям.

 

Солнце и луна были спрятаны за темнотой,

 

И двадцать восемь созвездий[vi] застыли.

 

Млечный Путь был прибит гвоздями,

 

И восемь планет[vii] связаны железной цепью.

 

 

 

Небо обволокло туманом.

 

В тумане падал снег девять дней и ночей.

 

А потом еще и еще, восемнадцать дней и ночей.

 

Падали снежинки крупные, как шерстяные мешки,

 

Падали, как птицы, летящие в небе,

 

Падали, как вертящийся пчелиный рой.

 

Хлопья падали маленькие, как колеса веретена,

 

Падали крошечные, как семена фасоли,

 

Падали, как комочки хлопка.

 

 

 

Снегопад перешел все границы.

 

Снег покрыл всю гору и уже стал касаться неба,

 

Проваливаясь сквозь заросли и свисая с деревьев.

 

Черные горы стали белыми,

 

Все озера были заморожены.

 

Чистая вода застыла под скалами.

 

Мир стал плоской белой равниной:

 

Холмы и долины были выровнены.

 

Снег был такой, что даже злодеи

 

Не казали носа[viii] на улицу.

 

Дикие звери страдали от голода,

 

и домашние создания тоже,

 

Заброшенные людьми в горах,

 

Жалкие, голодные и лишенные сил.

 

Деревья покрылись ледяной коркой, и голод поразил птиц.

 

А белые крысы и мыши спрятались все под землей.

 

 

 

В этом разгуле стихии я оставался

 

в полнейшем одиночестве.

 

Падающий снег в предновогодней метели

 

Кружил и давил на меня, одетого в хлопок,

 

сидящего высоко на Снежной Горе.

 

А я давил на него, когда он оседая на мне,

 

Пока он не превращался в изморозь.

 

Я победил свирепствующие ветра –

 

Подчинил их тихим спокойствием.

 

Моя одежда из хлопка[ix] была как пылающий факел.

 

Это была борьба жизни и смерти,

 

Когда бьются великаны и сабли звенят,

 

Я, практик, обладающий знанием, одержал верх –

 

Я создал образец поведения для всех буддистов,

 

Пример для подражания для всех великих йогов.

 

 

 

Моя власть над Жизнетворной теплотой[x]

 

и Двумя каналами была показана так.

 

Хорошо помня о четырех болезнях[xi],

 

вызываемых медитацией,

 

Я держался работы внутренней,

 

И холодная и теплая праны стали Сутью.

 

Вот почему свирепствующий ветер стал ручным

 

И буря, покоренная, потеряла свою силу.

 

Даже рать Дэвов не смогла состязаться со мной.

 

Это сражение выиграл я, Йогин.

 

Преданный Дхармы сын, в тигровой шкуре,

 

Я никогда не носил одежды из лисьего меха.

 

Сын великана, я никогда

 

Не бежал от разгневанного.

 

Сын льва, всех зверей царя,

 

Я вечно жил в снежных горах.

 

Осуществить задачу жизни – шутка для меня, не более.

 

 

 

Если вы верите тому, что говорит этот старик,

 

Внемлите пророчеству:

 

Учение Наследования Практики[xii]

 

Вырастет и распространится далеко.

 

Тогда появятся на земле совершенные существа.

 

Слава Миларепы распространится по всему миру.

 

Вы, последователи, в память об этом человеке

 

Будете множиться с верой.

 

Слава и похвала нам

 

Будет слышна и потом.

 

 

 

А касаемо моего здоровья отвечу:

 

Я, практик Миларепа, поистине в полном здравии.

 

А как вы, дорогие ученики?

 

Хорошо ли всем вам и счастливо?

 

 

 

Добрая песня Джецюна так воодушевила селян, что они стали танцевать и петь от радости, и Миларепа, в веселом настроении, присоединился к ним. Большая каменная площадка, на которой они танцевали, покрылась отпечатками его ног и рук, словно тесненных на ней. Центр платформы просел, образовалось небольшое углубление с беспорядочными следами ног. Поэтому площадка, раньше называвшаяся «Скала с Белыми Шагами», теперь получила название «Скала Снегоступов».

 

Затем местные жители сопроводили Миларепу в Нья Нон Цар Ма, служили ему и делали подношения. Его ученица по имени Лезебум сказала:

 

– Почитаемый, нет большей радости для нас, чем узнать, что ты жив и благополучно вернулся в нашу деревню. Твой лик исполнен света как никогда, ты энергичен и бодр духом. Оттого ли это, что богини делали тебе подношения, когда ты был в уединении?

 

В ответ Миларепа запел:

 

 

 

Я склоняюсь к ногам моего Гуру Марпы.

 

Дар благословения пожалован Дакинями,

 

Нектар Самайи[xiii] – богатая пища,

 

Органы чувств накормлены

 

Через беззаветную преданность.

 

Благие достижения накапливаются так моими учениками.

 

Непосредственный Ум не имеет субстанции.

 

Он – пустота, мельче мельчайшего атома.

 

Когда и видящий, и виденное устранены, –

 

Взгляд понят правильно.

 

 

 

Что же до Практики – в течении света,

 

Не найти ступеней.

 

Постоянство в Практике непоколебимо,

 

Когда устранены и действующий, и действие.

 

 

 

В Королевстве света,

 

Где субъект и объект едины,

 

Я не вижу причин, так как все – Пустота.

 

Когда исчезают действие и действующий,

 

Все поступки становятся правильными.

 

 

 

Конечные мысли[xiv] растворяются в Дхармадхату.

 

Восемь мирских ветров не приносят ни надежды,

 

ни страха.

 

Когда исчезают предписание

 

и придерживающийся предписания,

 

Дисциплина соблюдается наилучшим образом.

 

В знании, что собственный ум есть Дхармакайя[xv] –

 

Тело Будды абсолютное, –

 

В искреннем альтруистическом рвении

 

Исчезают дело и делающий.

 

Так торжествует славная Дхарма.

 

 

 

В ответ на вопрошание учеников,

 

Эту добрую песню старик поет!

 

Снегопад обступил

 

Мой дом медитаций[xvi].

 

Богини дали мне пищу и средства к существованию,

 

Вода Снежной Горы была чистейшим источником.

 

Все делалось без усилий.

 

Нет нужды возделывать землю, если не требуется пища.

 

Моя кладовая полна и без припасов и заготовок.

 

Наблюдаешь свой собственный ум – и все вещи видны.

 

Сидишь в невысоком месте – и оказываешься

 

На королевском троне.

 

Совершенство достигается через благоволение Гуру,

 

Его щедрость оплачивается практикой Дхармы.

 

Ученики и дарители здесь собрались –

 

Преданно служат мне.

 

Будьте счастливы все и веселы.

 

 

 

Дунба Шаджагуна поклонился Миларепе со словами:

 

– Воистину чудесно и приятно узнать, что такой обильный снег не причинил Джецюну вреда, и теперь мы, твои ученики, благополучно вернулись с тобой в деревню. Что за радость – все ученики смогли увидеть своего Гуру! Мы будем глубоко благодарны и счастливы, если ты дашь нам объяснения по Дхарме в связи с твоим медитационным опытом этой зимой. Пусть это будет нам твоим подарком-по-прибытии.

 

В ответ на просьбу Шаджагуны и в качестве подарка-по-прибытии ученикам из Нья Нона, Миларепа спел песню «Шесть сущностей опыта медитации»:

 

 

 

Поклон моему Учителю, обладающему тремя

 

Совершенствами.

 

Сегодня вечером, по просьбе

 

Моего ученика Шаджагуны и щедрого Дормоса,

 

Я, Миларепа, скажу, что испытал, когда медитировал,

 

Я, живущий всегда в отдаленных крепостях.

 

Чистое стремление сделало это собрание возможным,

 

Чистое следование Дхарме объединило меня

 

и моих учеников.

 

Сыновья мои! То, что вы просили,

 

я, отец, приношу как подарок-по-прибытии.

 

 

 

Я отрекаюсь от мира и оплакиваю его.

 

Я, Миларепа, пришел на Снежную Гору Лаши,

 

Чтобы поселиться в Пещере Покоренных Демонов.

 

Целых шесть месяцев возрастал опыт в медитации.

 

Сейчас я вам раскрою его, в песне о Шести сущностях.

 

 

 

Первыми идут Шесть иносказаний внешнего проявления.

 

Вторыми – Шесть внутренних нарушений дисциплины,

 

С которыми каждый должен строго считаться.

 

Третьи – Шесть веревок, связывающих нас в Самсаре.

 

Четвертые – Шесть путей, через которые

 

Достигается Освобождение.

 

Пятые – Шесть сущностей знания,

 

Через которые достигается уверенность.

 

Шестые – Шесть блаженных опытов медитации.

 

 

 

Если не запечатлеть эту песню в памяти,

 

То не будет никакого влияния на сознание.

 

Поэтому внимательно слушайте мои объяснения.

 

 

 

Если есть преграды,

 

Это нельзя назвать пространством.

 

Если есть числа,

 

Это нельзя назвать звездами.

 

Нельзя назвать горой то,

 

Что движется и трясется.

 

Не может быть океаном то,

 

Что растет или сжимается.

 

Нельзя назвать пловцом того,

 

Кому нужен мост.

 

Это не радуга,

 

Если ее можно схватить.

 

Это – Шесть внешних иносказаний.

 

 

 

Границы определенного

 

Ограничивают понимание.

 

Сонливость и рассеянность – не медитация.

 

Принятие и отвержение – не акты воли.

 

Непрерывный поток мысли – не йога.

 

Если есть восток и запад[xvii] – это не мудрость.

 

Если есть рождение и смерть – это не Будда.

 

Это – Шесть внутренних ошибок.

 

 

 

Обитатели ада угнетены ненавистью,

 

Голодные духи – нищетой,

 

Звери – тупостью.

 

Люди ограничены похотью,

 

Завистью – асуры,

 

И дэвы на небесах – гордостью.

 

Эти Шесть пут – препятствия к Освобождению.

 

 

 

Изначальная Природная Мудрость[xviii]

 

Есть исконная область глубины.

 

Нет внешнего и Внутреннего в области осознавания,

 

Нет яркости и темноты в области интуиции,

 

Вездесуща и всеобъемлюща область Дхармы,

 

Нет искажений и построений в области тигле[xix],

 

Нет прерывания в области опыта[xx].

 

Это – Шесть непоколебимых государств сущности.

 

 

 

Блаженство восходит, когда задействована

 

Жизнетворная теплота.

 

Когда прана из двух нади[xxi] стекается

 

В Центральный канал,

 

Когда Ум Бодхи[xxii] течет сверху,

 

Когда происходит очищение внизу,

 

Когда белое и красное встречаются в середине,

 

И наполняешься радостью ощущения целостного тела,

 

Это – Шесть блаженных опытов йоги.

 

 

 

Чтобы сделать вам приятное, мои сыновья

 

и последователи,

 

Я пою эту песнь Шести сущностей

 

О моих опытах во время медитации снежной зимой.

 

Пусть все на этом достойном восхищения собрании

 

Смогут испить небесный нектар моей песни.

 

Пусть каждый будет весел и полон радости.

 

Пусть исполнятся ваши чистые желания.

 

 

 

Это – глупая песня, спетая стариком.

 

Не преуменьшайте этот подарок в Дхарме,

 

Но с сердцами радостными идите

 

большими шагами вперед

 

По пути благословенного Учения!

 

 

 

Шиндормо воскликнула:

 

– Джецюн! Драгоценнейший! Ты подобен Буддам прошлого, настоящего и будущего. Возможность служить тебе и учиться у тебя – редкая честь и удача. Те, у кого нет веры в тебя, право же, глупее животных.

 

Миларепа отвечал:

 

– Возможно, для людей не так важна вера в меня. Не имеет значения, есть она у них или нет. Но если у тебя есть драгоценное тело человека и ты родился в том времени и месте, где господствует буддийское учение, то, в самом деле, очень глупо не практиковать Дхарму. И Миларепа запел:

 

 

 

К стопам Переводчика Марпы поклонившись,

 

Я пою вам, мои преданные ученики.

 

Как глупо грешить с безрассудством,

 

Когда чистая Дхарма простирается над нами.

 

Как глупо проводить свою жизнь без смысла,

 

Когда драгоценное человеческое тело – такой редкий дар.

 

Как забавна жизнь в похожих на тюрьму городах и цепкое

 

стремление оставаться там.

 

Как смешны стычки и ссоры с вашими женами

 

и родственниками,

 

Которые лишь гости ваши.

 

Как бестолково расточать сладкие и нежные слова,

 

Которые – пустое эхо во сне.

 

Как неумно пренебрегать своею жизнью, борясь с врагами,

 

Которые лишь хрупкие цветы.

 

 

 

Как глупо, умирая, истязать себя мыслями о семье,

 

Что привязывает к дворцу Майи[xxiii].

 

Как глупо дрожать над собственностью и деньгами,

 

Которые всего лишь долг, полученный на время от других.

 

Как смешно украшать и лелеять тело,

 

Которое только посудина, полная грязи.

 

Как глупо напрягать нервы ради богатства и вещей

 

И пренебрегать нектаром внутренних учений!

 

В толпе глупцов умным и здравомыслящим

 

Следует практиковать Дхарму, как это делаю я.

 

 

 

Собравшиеся сказали Миларепе:

 

– Мы глубоко благодарны тебе за твои песни мудрости. Но мы никогда не сможем сравниться с тобой в трудолюбии и интеллекте. Мы лишь можем стараться избегать тех ошибок, о которых ты только что сказал. Единственное наше желание – удостоиться чести твоего длительного пребывания с нами, чтобы не только живые могли служить тебе и получать твои наставления, но и мертвые также получали бы Освобождение силой твоей милости. Миларепа отвечал:

 

– Во исполнение указания моего Гуру, я медитировал на Снежной Горе Лаши. Я могу побыть здесь еще немного, но ни в коем случае не столько, сколько вы, миряне. Неуважение пришло бы на смену доброжелательности, останься я среди вас.

 

И он запел:

 

 

 

Поклон Марпе-Переводчику.

 

 

 

Здесь собрались все мои последователи,

 

Дети неизменной веры, и просят меня

 

с искренностью неподдельной.

 

 

 

Если слишком долго быть с друзьями,

 

Они вскоре устанут.

 

Жизнь в такой близости ведет к неприязни и ненависти.

 

Это свойственно людям – ждать и требовать сверх меры,

 

Когда с кем-то вместе живешь слишком долго.

 

 

 

Воинственность в натуре человека

 

ведет к нарушенным обещаниям.

 

Плохая компания разрушает добрые дела.

 

Честные слова приносят зло, если сказаны в толпе.

 

Споры о том, кто прав – кто виноват,

 

лишь умножают число врагов.

 

Тяготение к сектантскому фанатизму и догме

 

Делает человека злонамеренным и еще более негативным.

 

Обязательность ответа на подношения преданных

 

Всегда вызывает дурные мысли.

 

Потреблять "пищу от трупа"[xxiv] неверно и опасно.

 

Подношения мирян – низки и недостойны.

 

 

 

Компанейство само по себе вызывает презрение.

 

От презрения происходят ненависть и отвращение.

 

Чем больше домов имеешь,

 

тем больше страдаешь в смертный час.

 

Эти страдания и оплакивания поистине невыносимы,

 

Особенно для практика, живущего в уединении.

 

Я, Миларепа, направляюсь в мирный приют отшельника,

 

дабы жить одному.

 

Верные ученики, ваши успехи

 

по накоплению заслуг удивительны.

 

Мои благодетели и благодетельницы, это хорошо –

 

Делать подношения и служить вашему Гуру.

 

Я подтверждаю, что хочу встретиться с вами скоро

 

И встречаться еще много раз.

 

 

 

Все ученики сказали Миларепе:

 

– Мы никогда не устаем слушать твои наставления, – может быть, это ты устал от нас. И как бы горячо мы ни умоляли тебя остаться здесь, мы знаем, что это все тщетно. Мы лишь надеемся, что ты будешь время от времени спускаться с Лаши и навещать нас.

 

Затем селяне стали предлагать Миларепе снедь и еще много всякой всячины, но он не взял ничего. Получив огромное вдохновение от поучений, все выказывали йогину глубокое уважение. В состоянии радостного подъема и счастья, селяне сильно укрепились в своей непоколебимой вере в Джецюна.

 

 

 

Такова Песня заснеженных склонов.