Известная и неизвестная история Марии Магдалины

    В веках сложился образ раска­явшейся грешницы -

Марии Маг­далины.  Но правда ли то, что она была блудницей? За что ее хотели побить камнями?

Еще более загадочна и неиз­вестна ее история после воскресе­ния Христа. Некоторые исследова­тели даже считают ее женой Иису­са, и, якобы, у них даже были дети.

Где же истина?

Сегодня я хочу поделиться еще одной версией ее жизни. Эта исто­рия предстала мне во сне в живых и ярких образах. И оказалось, что Мария Магдалина никогда не была блудницей, как мы себе это представляем,  никогда не была она и женой Христа в нашем плотском понимании. Это была женщина уди­вительной судьбы, полной трагичес­ких моментов.

Более того, предстала и та часть ее жизни, когда она еще не знала, кто такой Иисус Христос, и стало ясно, почему ее сочли за блудницу на ее восточной родине.

Итак, отправимся на два тысяче­летия назад.

 

...Южное солнце осветило ласковым светом бурые холмы и зеленую долину. Кое-где видны зеленые шапки деревьев. У склона холма прилепилось какое-то по­селение. Между толстых платанов и раскинувших веером свои листья пальм приютились беленькие и низенькие домишки с плос­кими крышами. Узенькие улочки между ними были вымощены булыжником, и не было видно ни одного окна в домах, не считая щелей, больше похожих на бой­ницы. Да и те расположились под самы­ми крышами.

Но если попасть дальше в центр это­го городка, то можно увидеть более бога­тые дома, украшенные толстыми круглы­ми колоннами.

Было сказано где-то внут­ри меня, что я попала на зем­ли Иудеи времен Иисуса Христа. И те дома с колонна­ми принадлежали знатным горожанам и римлянам, жив­шим в этой провинции Римс­кой империи.

Вдруг неожиданно я ока­залась на узкой улочке возле какого-то дома. Теперь я - маленькая девочка, закутан­ная в темный балахончик.

 

Намотав на руку длинную тянущуюся ткань, я, споты­каясь, побежала за пушистой козочкой, по та куда-то скрылась. Булыжник на ули­це раскалился и обжигет ноги, ведь я была босиком.

Солнце нещадно палит, что даже пу­затый осел привалился к степе дома и дремлет, спрятав морду от его лучей.

Возле дома стоит пустая деревянная повозка. Это в нее, наверное, запрягают того ослика. Ох, как жарко, вьются мухи.

Я поковыляла к крыльцу, а вернее, это была каменная лестница без перил, ведущая сразу на второй этаж, где тем­нела скрипучая дощатая дверь с боль­шим медным кольцом.

Усевшись на ступеньку, а занялась куклой. Деревянная раскрашенная бол­ванка имела вставные деревянные руки и ноги и была обмотана куском мате­рии, изображавшим одежду. Яркие на­рисованные глаза ее смотрели немига­ющим взглядом.

Но тут что-то отвлекло мое внимание. К соседскому дому шли трое мужчин. Дом был большой и красивый. Он весь обсажен тенистыми деревьями, а толстые круглые колонны увиты виноградом.

Мужчины были чужеземцами, как я тогда поняла, это были враги, захватив­шие паши земли, римляне.

Один из них был высок и коротко острижен (так не ходили местные). На нем была белая мелкоскладчатая тога с красной узорчатой каймой. Двое дру­гих, поменьше ростом, были замотаны в темные ткани.

И тут па пороге появилась краси­вая женщина, тоже в римском наряде. Легкими складками спадали ее одеж­ды, придерживаемые тонким поясом. Они были зеленые, как те густые кус­ты, что росли возле ее дома.

Ее руки, плечи, шея были открыты.

Такой я не видела здесь ни одну жен­щину. На голове не было покрывала, а ее темные с золотистой искрой волосы были странно уложены в высокую при­ческу наподобие короны, которая со­стояла из множества мелких косичек, перевитых драгоценными камнями и золотыми цепочками. В ушах горели зеленые камни, на руках блестели и звенели браслеты.

Странная красивая женщина с тем­ными глубокими глазами и широки­ми бархатными бровями радушно улыбнулась, показав ряд белых зубов, и провела гостя в дом.

Я подошла поближе, т.к. хотела рас­смотреть этих странных людей. Но тут хопнула та скрипучая дверь на втором этаже нашего глинобитного домика, и выбежала с ног доголовы закутанная женщина. Она что-то закрича­ла мне (это была моя мать).

Затем она резко схватила меня за руку и, бросив недобрый взгляд своих черных глаз на дом с колоннами, потащила меня вверх по лестнице. Но я так и не оказа­лась внутри.

Я вылетела из тела девочки, которая через мгновенье скрылась со сво­ей матерью за дверью, на которой стукну­ло тяжелое кольцо.

Я полетела к дому с колоннами, по вдруг все как бы заволокло туманом, в котором постепенно появилось "окошеч­ко" в виде яйца. Сквозь это "окошечко" я смотрела на тот мир давно минувших времен до кон­ца своего сна.

 

Мария Магдалина и римлянин

Внутренний голос под­сказал мне, что тот дом с  колоннами был домом Мaрии Магдалины, о которой говорится в Библии, а та женщина в римском  наря­де с высокой прической - сама Мария.

 

Но сейчас я хочу не­много отвлечься, ведь на следующую ночь мне при­снилось то, что было до только что описанного эпи­зода в жизни Марии Маг­далины.

Я узнала, что когда-то ее семейство перебралось сюда из Магдалы, откуда был родом ее отец. И вот совсем недавно, до увиден­ных мной событий, она по­встречала молодого римля­нина и влюбилась. Он даже женился на ней по иудейс­ким обычаям и отвез в Рим, ведь Иудея тогда была провинцией.

Все это мне сказал внутренний голос. Но вот я вижу какую-то роскошную виллу, уставленную скульптурами и колон­нами, где полы пестрели батальными сценами, сложенными из мелких цветных ка­мушков (мозаика), а стены - фигурами, изящно выписанными по штукатурке (фрески).

Здесь среди колонн и бронзовых ваз ходит та же женщина, и прическа у нее почти такая же. Но больше здесь нет никого.

И снова было сказано, что тот человек, который ее привез сюда, решил жениться на ней по римским законам, но тайно от род­ных, живших в центре Рима. Он же был патриций, знатного рода, а она - иудейка, даже не гражданка Рима. Конечно, его родственники были бы против этого брака.

Вот и жила она на его вилле, ожидая оформления каких-то документов. Изредка появлялся здесь и он, но ему прихо­дилось быть на службе, как человеку военному. Было сказано, что не прошло и года, как его послали в какую-то провинцию на усмирение восставших.

Не дождавшись никаких документов и оставшись совсем одна, Мария решила ехать домой, но в пути узнала о гибели так на­зываемого мужа. Дороги назад ей не было.

С тех пор, приехав на родину, она стала как бы выпавшей из общества. Вроде бы и замужем, но мужа нет, вроде бы вдова, но и брака-то не было.

Она вернулась к сестре и брату, но те­перь старший брат не мог охранять ее, как девушку, ведь она была вроде бы замуж­ней женщиной, но только "вроде". Все это привело к тому, что начали говорить о ее недостойном поведении, тем более что и связалась-то она с врагом, пред­ставителем ненавистных заво­евателей - римлянином, и те­перь жила в римском доме, одевалась и вела себя, как они.

Побывав в Риме, она по­любила античную роскошь, ма­неру одеваться. Это шокиро­вало соседей, и это же пори­цали родные.

 

...Но вернемся к прерван­ному повествованию. В туман­ном "окошечке" появился какой-то зал, внутри ее дома. Потолок, в центре которого была квадратная дырка, под­пирали колонны. Под этим от­верстием искрился фонтан и воды бассейна, усаженного зеленью и белыми лилиями.

Мужчина и женщина в рисских одеждах прошли по мраморным плитам пола к столу недалеко от бассейна. На стенах красовались какие- то женские фигуры.

Возле мраморного столика было две, тоже мраморные, скамьи, покрытые бара­ньими шкурами, белоснежный мех которых так и манил присесть.

Уже пожилой мужчина, только что уви­денный той девочкой у порога дома, распо­ложился на одной из них, а хозяйка - на другой.

Она подавала какие-то кушанья на се­ребряных блюдах, разливала вино из золо­того кувшина в золотые же кубки.

Мужчина улыбался, видимо, шутил. Он, как бы невзначай, дотронулся до ее тем­ных локонов. Она рассмеялась, но укло­нилась от него.

Они о чем-то беседуют, затем этот человек, я вижу, протягивает ей какой-то свиток, заверенный тяжелой печатью.

Молодая красавица развернула его и заулыбалась. Было видно, что она счаст­лива. Видимо, это был так нужный ей до­кумент, которого она добивалась еще в Риме.

Важная грамота была написана по-ла­тински, и ровные латинские буквы четко выделялись на ее белом фоне.

Прочитав документ, она свернула его и отложила на другой столик.

Гость стал вести себя еще свободнее, он смеялся и хотел, было, подвинуться к хозяйке, но та встала и, легко улыбнув­шись, ушла в другую комнату.

Через минуту она снова появилась и держала в руках увесистый красный ме­шочек, в котором зазвенели монеты. Уви­дев его, мужчина немного обиделся и, ка­жется, даже разозлился. Но она поставила его перед ним, что-то сказала, сняла с руки широкий золотой браслет с крупными ка­меньями и одела его на мешочек с день­гами.

Мужчина, видимо, скрепя сердце, взял его и вскоре покинул дом.

 

Внутренний голос сказал мне, что у хозяйки дома была старшая сестра и брат. Мы их знаем по Библии. Это - Марфа и Лазарь. Они жили в отдельном доме, не­далеко отсюда. С ними жила и Мария, а этот дом она имела для гостей. Когда-то его перестроили в римском стиле, а ведь раньше это был дом ее матери.

Когда Мария была в Риме, то видела, как там живут, одеваются, ведут себя жен­щины, и ей это очень понравилось. Она хотела быть модной, жить как в Риме, но, как было сказано, она не была проститут­кой, не была блудницей в нашем понимании.

Хотя то, что она принимала у себя мужчин, ходила без покрывала по улицам, очень раздражало соседей. Они косились на нее, считали недостойной, распущенной, ведь это было не по обычаям Востока.

Такое поведение позорило ее и не нра­вилось сестре и брату. Но всеже они зна­ли, что она - добрая и отзывчивая девуш­ка, но очень неразумная, раз ходит по ули­цам в таком виде.

Она же часто приходила к своим дру­зьям и подругам - римлянам, ездила в Иерусалим.

С друзьями она засиживалась допоз­дна, а затем, на закате Солнца, когда уже никого не было на улицах, шла домой без сопровождения мужчины. Такое вольное поведение тогда (да и теперь в странах Востока) рассматривалось бесстыдным, и поэтому ее считали блудницей.

 

И вот я вижу, как идет она по уже опу­стевшей улице, и длинные вечерние тени стелются от домов и деревьев.

Вдруг из-за угла выбегают двое муж­чин в пестрых чалмах и хватают ее. Они ее тащат… и вот уже какой-то дом. Из него выходит солидный мужчина в высоком белом тюрбане и узорчатых длинных одеждах.

Было сказано, что это священник. Это он приказал подстеречь и схватить ее. Вот я вижу, что ведут ее к собравшейся у холма толпе.

Здесь теплым вечером собрались люди с окрестных домов послушать про­поведи новоявленного пророка. Там, на холме, на камне, сидит совсем молодой человек. Его волосы вьющимися локона­ми спадают на плечи, а доброе, слегка об­рамленное бородой лицо смотрит в толпу. Это Иисус. Слушатели тоже сидят, кто на камне, кто на бревне, кто на подсте­ленной одежде.

Перед Учителем посыпан песок, и на нем, как на школьной доске мелом, па­лочкой Учитель чертит и рисует своим ученикам, чтобы они лучше поняли то, о чем он говорит.

Он улыбается и ведет доверительную беседу, а не выступает с речью с трибуны, как некоторые представляют себе его про­поведи.

Сюда привели Марию, чтобы испытать Иисуса и, возможно, отомстить за что-то ей самой.

Учитель приподнялся. Ему что-то го­ворили, но я не слышала слов, да если бы и услышала, все равно не поняла бы их язык.

 

Но ведь это все известно из Евангелия. Известно, что ее хотели побить камнями, как блудницу и спросили об этом Иису­са.

Учитель же подозвал к себе того свя­щенника в белом тюрбане и что-то начер­тил ему на песке.

Внутренний голос подсказал мне, что у этого священника был куда больший грех. У него была любовница, да еще замужняя женщина. В ужасе он отпрянул от Христа и смешался с толпой.

Были и еще некоторые, кому Христос показал их грехи, но и те убежали, ведь он мог не только показать это им, а и расска­зать всем. Поэтому тот священник затаил зло. Многие, как и он, боялись разоблаче­ния. Иисус стал для них опасен. И это ста­ло еще одной из множества причин, по ко­торым его решили уничтожить.

Люди стали расходиться, ведь занятие было сорвано, да и Солнце уже было слиш­ком низко.

Последней осталась Мария. Иисус, ска­зав ей что-то, тоже ушел.

 

Картинки снова поплыли в "окошке" перед моим взором, и я увидела чей-то дом изнутри, а вернее, со двора. Сюда пришел Иисус. Он попросился на ночлег, но хозяин не очень-то был рад принимать его. Сюда пришла и Мария, чтоб повидаться с Иису­сом.

Теперь она была укутана в темное по­крывало. Она принесла большой кувшин розовой пахучей жидкости и омыла ноги Учителя в знак благодарности за то, что он спас ее тогда от толпы, тем более что у иуде­ев было принято омывать ноги с дороги. Было сказано, что она пригласила его пого­стить у себя в доме.

Теперь она стала жить с сестрой и бра­том, а тот роскошный дом оставила. Его иног­да сдавали внаем, а иногда принимали там нищих и путешествующих. Так решила Ма­рия. Она больше не носила римские одеж­ды, а одевалась скромно, как обыкновенная иудейская женщина.

Иисус часто приходил в дом ее сестры и брата. Сестра Марфа всегда была в де­лах, готовила обед, пекла лепешки и упре­кала Марию за безделье. Но об этом тоже уже сказано в Писании.

Я же видела, как они ели пресные ле­пешки, пили молоко, разливая его из гли­няного кувшина в пиалы, каким веселым и непринужденным был Иисус, а отнюдь не суровым и строгим.

 

Но вот снова сменились картинки в моем "окошке", и я вижу заплаканных се­стер в синих траурных одеждах с распу­щенными волосами, а впереди - пещера, и огромный камень возле нее.

Вот из пещеры показывается закутанная в белую ткань фигура, словно мумия. Она еле движется. Раздались крики ужаса. Те, кто был здесь, а это в основном соседи, разбе­жались при виде такого зрелища. Конечно, ведь тот, кто умер несколько дней назад, теперь ожил и вышел из могилы. Убежала и Марфа, испугавшись чуда, и только Ма­рия пригнулась к спине Иисуса и не могла раскрыть глаз: то ли от страха, то ли от радости, явленной ей Богом, ведь воскрес ее брат Лазарь.

...А вот уже поседевший Лазарь дома со своими сестрами. Он снова жив и сидит за столом вместе со всеми в своей пестрой чалме. В доме были еще и другие учени­ки Христа, как было сказано.

Мария же принесла целый кувшин до­рогих благовоний и омыла ими ноги спа­сителя брата и вытерла их своими волоса­ми. Она окропила и голову Учителя. Я ви­дела все это, и ее слезы, которые хлынули из глаз, и то, как она не могла оторваться от его ног, будто окаменела. Она не знала, что еще сделать, ведь воскресить человека еще никто в мире не мог. Как она еще мог­ла отблагодарить его, тем более что теперь она окончательно уверовала в его боже­ственность.

С тех пор она не отходила от него ни на шаг. Она считала его за живое божество и исполнилась к нему великой любовью.

Но это была любовь, как к Богу, а не как к мужчине.

 

Было сказано, что после распятия и дру­гого известного нам из Писания факта яв­ления к ней воскресшего Христа у гроба, она присутствовала вместе с апостолами при том, что явившийся к ним Христос ска­зал апостолам, чтоб они шли в Рим и дру­гие земли и несли его учение.

Он появился в комнате, где были зак­рыты двери и окна, и оказался среди них, и только полупрозрачный шлейф светил­ся за ним.

После этого Мария решила помочь апо­столам и воспользовалась своими прежни­ми связями с римлянами. Она хотела, что­бы христианство пришло сверху - от им­ператора, а не от рабов и бедноты.

Было сказано, что она продала тот дом с колоннами и поехала в Рим. Картинки мелькали перед глазами: вот она встречается на прекрасной вилле, уставленной статуями с тем пожилым римлянином, который был тогда у нее и передал свиток. Теперь она пришла к нему с тем же свитком, а вскоре с этим же свит­ком она оказалась в императорском двор­це.

Наверное, тот человек помог ей в этом. Император был болен и лежал в постели, но Марию допустили к нему.

Вот она входит и держит в руках яйцо, она дает его императору. Тот держит его, и оно... начинает краснеть.

Император, как завороженный, смотрит на этот процесс, но потом отдает яйцо на­зад в руки Марии. Теперь оно стало бор­довым. Он очень испугался, но вдруг по­чувствовал себя легче. Вот он уже встает, разминается.

Мария покинула дворец, но ничего не изменилось. Император продолжал мо­литься своим богам. Им же поклонялись и другие римляне.

 

Внутренний голос говорил, что Мария еще жила не­которое время в Риме, встречалась с Пет­ром и его христианской общиной, но за­тем ей явился Христос и сказал, чтобы она уходила из Рима, что она и сделала, ведь не могла же она его ослушаться.

Сначала она вернулась домой. Она по­стоянно общалась с Христом, ведь он ей являлся. Так она узнала, что он ушел на Восток, в Индию, Гималаи "в легком пути", как было сказано.

 Так вот, по этому пути по­шла и она. Она нашла его, и они вместе странствовали, как Учитель и ученица, но не как муж и жена.

Когда же Христос вознесся, теперь уже навсегда, через гору Кайлас на Тибете, она стала йогиней и жила в каких-то пеще­рах в Гималаях до глубокой старости, после чего последовала за ним тоже через Кайлас. Так сказал мне внутренний голос.

 

…И белоснежная гора предстала в картинках сна. Она мерцает, как кристалл, и зажглись над ней тысячи звезд, и фигура жен­щины растворяется в этом сиянии, затме­вающем звезды…

 

Записала Валерия КОЛЬЦОВА